Обращение князя Владимира и Крещение Руси (начало)

События, связанные с Крещением Руси, изучаются давно и подробно, но интерес к этой теме не ослабевает. Принятие православной веры – событие огромной значимости, определившее лицо Русского государства. 

Кроме Крещения Руси в 988 г., известны и так называемое Фотиево крещение, и крещение княгини Ольги. Эти этапы отражают воспринятие славянами Православия.

Принято считать, что выбор князя Владимира имел в истории цивилизационный характер. Но при этом важно отметить, что также это был и личностный выбор правителя. 

Различные исторические источники, в том числе иностранные, рисуют целостный образ князя. Одним из таких источников было «Послания к королю Генриху II» западного миссионера Бруно Кверфуртского, датированное 1008 годом:

«…Верно, уже целый год исполнился месяцами и днями с тех пор, как мы покинули венгров (Ungri), где понапрасну провели много времени, и направились к печенегам (Pezenegi), жесточайшим из всех язычников. Государь Руси (senior Ruzorum), великий державой (regnum) и богатствами, в течение месяца удерживал меня против [моей] воли, как будто я по собственному почину хотел погубить себя, и постоянно убеждал меня не ходить к столь безумному народу, у которого, по его словам, я не обрел бы новых душ, а одну только смерть, да и то постыднейшую. Когда же он не в силах был уже [удерживать меня] и устрашен неким видением обо мне, недостойном, то два дня провожал меня с войском до крайних пределов своей державы, которые из-за вражды с кочевниками со всех сторон обнес крепчайшей и длиннейшей оградой (sepes). Спрыгнув с коня, он последовал за мной, шедшим впереди с товарищами, и вместе со своими лучшими мужами (maiores) вышел за ворота. Он стоял на одном холме, мы – на другом. Обняв крест, который нес в руках, я возгласил честной гимн: «Петре, любишь ли меня? Паси агнцы моя!» По окончании респонсория государь прислал к нам [одного из] своих лучших мужей с такими словами: «Я проводил тебя [до места], где кончается моя земля и начинается вражеская. Именем Господа прошу тебя, не губи к моему позору своей молодой жизни, ибо знаю, что завтра до третьего часа суждено тебе без пользы, без вины вкусить горечь смерти». Я отвечал: «Пусть Господь откроет тебе [врата] Рая так же, как ты открыл нам путь к язычникам!»…». 

(Т.Н. Джаксон, И.Г. Коновалова, А.В. Подосинова Древняя Русь в свете зарубежных источников. Том 4 https://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserkvi/drevnjaja-rus-v-svete-zarubezhnyh-istochnikov-tom-4/10)

Князь Владимир предстает здесь целостной, зрелой личностью. Он обладал решительным и достаточно резким характером, склонным к принятию волевых решений. Поэтому принятие христианства на уровне государства стало его личной задачей. И летописная хроника, и житие святого равноапостольного князя Владимира и другие источники дают нам возможность представить этапы его прихода к вере и укрепление в ней. 

В планах Святослава было столицу перенести на Дунай и создать свою империю, простиравшуюся от Балкан до Каспийского моря и охватывала бы пространства Восточной Европы. 

«Сказал Святослав матери своей и боярам своим: "Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае - ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли - золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы"» ( «Повесть временных лет»).

Святослав отказывался от принятия христианства в том числе и потому, что, как он говорил, “дружина смеяться начнет”. 

«Жила же Ольга вместе с сыном своим Святославом и учила его принять крещение, но он и не думал прислушаться к этому; но если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем... Так и Ольга часто говорила: "Я познала Бога, сын мой, и радуюсь; если и ты познаешь - тоже станешь радоваться". 

Он же не внимал тому, говоря: "Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться"». Внешний фактор, очень часто был и остается существенным в вопросе принятия веры. Летопись неоднократно дает примеры, как легко убили того же князя Ярополка, сына Святослава, старшего брата Владимира, когда он оказался в слабом положении. И Ольга, и Владимир, принимая христианство, хорошо понимали, что это вызов и серьезный риск, в том числе и для личной безопасности. 

Мы помним о том, что древняя Русь того времени – это еще не единый народ, а прежде всего, некая военно-политическая сила, вокруг которой сплотились как славянские племена, так и скандинавские, и финно-угорские, и другие. Одной из основополагающих целей было личное обогащение и достижение власти над соседними племенами, и поэтому военное могущество привлекало русских князей-язычников. И христианство, проповедующее не только любовь к ближним, но и любовь к врагам, что совершенно было не доступно образу языческого мышления, совсем не вписывалось в это систему. И перед Владимиром вставала и другая задача: помимо личного прихода к вере необходимо было привести к этому выбору свою дружину, своих людей и вслед за ними и весь русский народ. 

Из истории мы знаем, что в большей части Европы процесс христианизации и укоренения новой религии в народной среде проходил достаточно болезненно. По всей Европе христианство пробивало себе дорогу огнем и мечом: примером этого является крещение саксов. В Чехии, в Болгарии, в Венгрии можно отметить период вооруженного противления христианству.

Русь не знает подобного противления, согласно известным источникам. Возможно, на это повлияло общее знакомство с христианством. За исключением нескольких северных, в основном финноязычных областей, примеров противостояния в летописях мы не находим. Поэтому можно даже сказать, что русские люди увлеклись христианством. И увлеклись настолько искренне что уже первое поколение христиан Руси дало яркие примеры святости. «История православной России начинается с христианского максимализма, с подлинной «переоценки ценностей» в свете Евангельской истины» (прот. А. Шмеман).

Христианский мир в Х веке испытывал достаточно серьезный кризис, потому что в это время отношения между Римом и Константинополем накалились до предела. 

Уже с конца IX века Константинополь и Рим начинают острое соперничество за новокрещеные народы. И Константинополю, который уже подвергался сильному давлению со стороны исламского мира, очень требовался верный союзник, на которого можно было опереться в противостоянии с латинянами. И хотя к Руси в Константинополе относились недоверчиво, дальнейшее развитие событий покажет, что именно Русь станет для Византии надежным союзником. 

Необходимо также обозначить и тот факт, что со времен княгини Ольги введение греческой церковной иерархии означало установление политической зависимости. Так, А.В. Карташев приводит два документальных свидетельства, где новокрещённые руссы именуются подданными византийского императора: 

– «Окружное Послание 866-867 г. патриарха Фотия «А в настоящее время, - пишет святитель, - даже и они променяли эллинское (языческое) и нечестивое учение, которое содержали прежде, на чистую и неподдельную христианскую веру, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей наших…» (Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том I).

– Рассказ «о перенесении мощей папы Климента» Гавдерика, епископа Веллетрийского: «Утвержденные в кафолической вере и наставленные, они с великой радостью благодарили Всемогущего Бога и Его служителя Константина Философа. Сверх того они послали императору письмо, благодаря его, что он постарался обратить к истинной и кафолической вере и утверждая, что они за это всегда останутся вернейшими подданными его власти»[40] ( Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том I). 

И скорее всего подданство, пусть даже и формальное, было для языческой дружины и народа дополнительным поводом к недовольству правителями. В том числе и поэтому княгиня Ольга не была удовлетворена результатами переговоров в Константинополе. И в 959 году, как говорит об этом немецкая придворная хроника, княгиня Ольга обратилась к германскому королю, будущему императору Священной Римской империи Отгону I с просьбой о направлении епископа.

Эта хроника рассказывает о том, что:

«явились послы королевы ругов Елены, которая приняла крещение в Константинополе, явились ко двору короля Оттона с просьбой прислать им епископа и священников. В 960 году король отпраздновал Рождество Господне во Франкфурте, где Либуций из аббатства святого Альбана был посвящен для народа ругов достопочтенным архиепископом Адальдагом. Однако Либуций, отправлению которого в 960 году помешали какие-то задержки, умер 15 февраля 961 года. На должности его сменил, по совету и ходатайству архиепископа Вильгельма, Адальберт из аббатства святого Максимина, который, хотя и ждал от архиепископа лучшего и ничем никогда перед ним не провинился, должен был отправиться на чужбину. С почестями назначив его епископом народу ругов, благочестивейший король снабдил его всем, в чем тот нуждался. В тот же год Адальберт вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, чего ради он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий. На обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он, испытав большие лишения, едва спасся». 

Краткое упоминание об этом событии есть и в других западных хрониках, однако отечественные хроники о нем не упоминают – возможно просто потому, что об этом факте мало кто был осведомлен и оно просто выпало из летописей, которые составлялись в более позднее время. Описанное событие происходило в тот время, когда к власти уже пришел сын Ольги князь Святослав, который не благоволил к христианству и не допустил присутствие епископа на своей территории. Однако возможно, что и самой княгине Ольге не приглянулся ставленник с западными традициями и она вернулась к греческой традиции, в которой была крещена. Много неясного в этой истории, и здесь можно только строить различные теоретические предположения. 

На момент начала княжения Владимира положение христианства на Руси была не совсем ясное. Как уже говорилось ранее, князь Ярополк, княживший в Киеве, в какой-то мере благоволил христианам. Скорее всего, в это время в Киеве уже существовал соборный храм, вероятно деревянный, и была большая община христиан. После убийства князя Ярополка в ходе усобицы, которую летопись описывает достаточно подробно, князь Владимир осадил Киев и взял его с помощью предательства. 

Князь Владимир вступил на княжение в Киеве достаточно молодым человеком, в возрасте около двадцати лет. Летописи описывают его не только как воина, но и не жалея черных красок, указывают на множество его недостатков до принятия христианства. Так, в «Повести временных лет», возможно даже с преувеличением говорится о том, в какой мере молодой князь предавался бурной чувственной жизни: «Был же Владимир побежден похотью, и были у него жены: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от нее имел он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини – Вышеслава, а еще от одной жены – Святослава и Мстислава, а от болгарыни – Бориса и Глеба, а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц».

Свое правление князь Владимир начал с борьбы с христианством и насаждением язычества, приняв меры к реформированию языческого культа. Введением единого культа князь предполагал объединить своих подданных, в число которых входило множество племен, в том числе восточнославянские, финно-угорские и тюркские. Связав их, особенно знать, во едино кровавой жертвой означало утвердить единство государства и киевского князя.

Князь Владимир приказал вынести капище за пределы княжеского двора, и тем самым принесение жертв стало не частным, а общественным мероприятием государственного значения.

На холме неподалеку от хором князя был устроен целый пантеон идолов. Были поставлены изваяния основных славянских языческих богов: Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши. Главным божеством был объявлен Перун, покровительствующий войнам, и совершались торжественные жертвоприношения. 

Летописец ничего не стал скрывать и так описал эту реформу: 

«И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась кровью земля Русская и холм тот. Но преблагой Бог не захотел гибели грешников, и на том холме стоит ныне церковь святого Василия, как расскажем об этом после. Теперь же возвратимся к прежнему. Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И, придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу».

С этого момента начались фактически гонения на христиан, несмотря на их уже осязаемое присутствие в обществе (соборный храм и община в Киеве).

Описание приведенное в летописи дает некоторое представление о славянской древней мифологии. Вообще о язычестве не только восточных, но и западных славян известно крайне мало. Дольше всех язычество держалось у западных славян в Полабской Восточной Германии. 

В этих землях археологами были найдены разные статуэтки, идолы, развалины древних храмов и пр, однако никаких описаний этих обычаев не сохранилось и там. Очевидно, что скорее всего, никакой языческой религии в том смысле слова, в котором принято это воспринимать сейчас, не существовало.

Существовали многочисленные культы, различавшиеся у разных племен, при этом в самих языческих верованиях были национальные черты, свойственные только одному народу. По этой причине объединение представителей разных племен не могло быть осуществлено язычеством. Вероятно, этим и объясняется, почему князь Владимир не ограничился воздвижением Перуна как главного военного бога, а поставил еще идолы других богов – Даждьбога, Стрибога, Симаргла, Мокаши, Хорса. Вероятно, они пользовались популярностью в каких-то других регионах или слоях населения Руси. 

Из наиболее распространенных версий чаще всего его имя сочетали с иранским словом, обозначающим слово «солнце», таким как персидское xoršid, или осетинское xor, означающим слово «хороший». Существуют также и другие теории происхождения имени. 

Подобная ситуация сложилась и с прочими божествами. Не существует четких представлений ни о функциях славянских языческих древних божеств, ни о ритуалах, им посвященных.

Кроме того, известно, что на Руси никогда не было жреческого сословия, как, например, в Греции, или в Риме, или на Древнем Востоке. В восточно-славянском и в западно-славянском ареале функции жрецов зачастую выполняли князья. Этим обстоятельством можно объяснить и то, почему реформы князя Владимира, в том числе его выбор Православия, всеми воспринимались как естественный процесс. В восприятии русского народа именно князь отвечал за веру государства. 

И в летописях встречаются описания восстаний, организованных волхвами в северных городах Руси, которые по сути своей носили более политический, чем религиозный характер, и подавлялись князьями как политические мятежи. И то, что в Новгороде посланцы киевского князя использовали при крещении военную силу, что «Путята крестил огнем, а Добрыня мечем», оказалось не правилом, а исключением из правил, и подоплека сопротивления новгородцев крещению была политической, в том числе и из-за недовольства князем Владимиром.

И до этого на Руси приносились кровавые жертвы, однако это было жертвоприношение от добычи. Отец князя Владимира, князь Святослав, приносил в жертву пленников. Здесь же, согласно реформе, в жертву приносились самые знатные юноши и девушки, дети приближенных к князю бояр. По жребию определялось, кому выпадет «великая честь» отдать в дар богам своего ребенка, и это ни у кого не вызывало ропота, до того момента, как жребий выпал на христианина. 

Вот как описывает этот эпизод летописец:

«В год 6491 (983). Пошел Владимир против ятвягов, и победил ятвягов, и завоевал их землю. И пошел к Киеву, принося жертвы кумирам с людьми своими. И сказали старцы и бояре: "Бросим жребий на отрока и девицу, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам". Был тогда варяг один, а двор его стоял там, где сейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варяг из Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был у него сын, прекрасный лицом и душою, на него-то и пал жребий, по зависти дьявола. Ибо не терпел его дьявол, имеющий власть над всеми, а этот был ему как терние в сердце, и пытался сгубить его окаянный и натравил людей. И посланные к нему, придя, сказали: "На сына-де твоего пал жребий, избрали его себе боги, так принесем же жертву богам". И сказал варяг: "Не боги это, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны руками из дерева. Бог же один, ему служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека и предназначил его жить на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам". Посланные ушли и поведали обо всем людям. Те же, взяв оружие, пошли на него и разнесли его двор. Варяг же стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: "Дай сына своего, да принесем его богам". Он же ответил: "Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем совершаете им требы?". И кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили. И не ведает никто, где их положили».

Дом этого варяга находился рядом с княжеским двором, что уже говорит о том, что человек этот был знатен. И вероятно, что сцену эту наблюдал сам князь Владимир и слышал все слова, которые тот произнес. Об этом позволяют судить его действия в будущем, потому что именно на этом месте, где были убиты Феодор и его сын, как сообщает летопись, после крещения князь основал церковь Богородицы десятинной, по христианской традиции, на крови мучеников.

Вероятно, этот момент мог дать толчок к тому, что в будущем князь Владимир избирает христианство – он увидел человека, который умирает за свою веру. До этого момента и его отец Святослав, и прочие язычники смеялись над христианами и воспринимали их как людей слабых, не защищающих и не мстящих за себя, прощающих личного обидчика и «подставляющих другую щеку». А здесь князь Владимир увидел, что человек способен умереть за истину. Для восприятия язычника это было нечто непонятное. Понятие истины для язычника было не свойственно, потому что язычество – это своего рода торг с богами. 

Язычники не любят своих богов, они их боятся. Главная задача языческих жертвоприношений заключается в том, чтобы успокоить своих богов, злых и мстительных, которые, если их вовремя не умилостивить, могут очень серьезно и жестоко наказать. Это логика торга была свойственна для всех языческих верований. И понятие истины здесь не имело места. 

Христиане приносят новый смысл во всю религиозную систему, по сути, разрушая ее. Очевидно, это событие затронуло глубину сердца князя Владимира, и в дальнейшем из летописи можно видеть, что он с огромным интересом слушает рассказы о библейской истории и заповедях Божиих. 

Далее летопись повествует о том, как происходил процесс выбора веры князем Владимиром. И начинается этот рассказ с описания посольств, которые приходили к князю и предлагали выбрать ту или иную веру. Вопрос о достоверности этих повествований всегда вызывал споры у историков. 

Так, например, профессор Голубинский и некоторые другие считают весь это рассказ измышлениями автора, ссылаясь на то, что в более ранних источниках, таких как «Похвала князю Русскому Володимеру» монаха Иакова, «Слове о благодати и законе» митрополита Иллариона и др, об этих эпизодах не упоминается. Другие историки, в их числе был святитель Макарий Московский, полагали, что летописное известие о диспуте, состоявшемся при дворе Владимира по вопросу о выборе веры, имеет под собой несомненное историческое основание. 

Аналогичные диспуты при дворах средневековых государей происходили достаточно часто, и причиной прибытия посольств вполне вероятно могло быть распространение слуха о том, что князь недоволен языческой верой. И граничащие с русским княжеством страны были заинтересованы, чтобы Русь приняла их веру. 

Летописец описывает приход послов-мусульман так: 

«В год 6494 (986). Пришли болгары магометанской веры, говоря: "Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон наш и поклонись Магомету". И спросил Владимир: "Какова же вера ваша?". Они же ответили: "Веруем Богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех; та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том", и другую всякую ложь говорили, о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их, так как и сам любил жен и всякий блуд; потому и слушал их всласть. Но вот что было ему нелюбо: обрезание и воздержание от свиного мяса, а о питье, напротив, сказал он: "Руси есть веселие пить: не можем без того быть"». 

Приняв послов, князь Владимир не спешил с выбором и принятием решения.

Вслед за представителями Востока в Киев явились латинские христиане, и они, судя по рассказам летописи, представляли папу Римского, в отличие от того посольства, которое прислал немецкий король Оттон: 

«Потом пришли иноземцы из Рима и сказали: "Пришли мы, посланные папой", и обратились к Владимиру: "Так говорит тебе папа: "Земля твоя такая же, как и наша, а вера ваша не похожа на веру нашу, так как наша вера - свет; кланяемся мы Богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц и все, что дышит, а ваши боги – просто дерево". Владимир же спросил их: "В чем заповедь ваша?". И ответили они: "Пост по силе: "если кто пьет или ест, то все это во славу Божию", – как сказал учитель наш Павел". Сказал же Владимир немцам: "Идите, откуда пришли, ибо отцы наши не приняли этого"». 

Их проповедь князя Владимира особо не вдохновила, хотя и не оттолкнула. Однако слова его говорят, что он знал о том, что когда-то был прислан епископ из Германии и, вероятно, существовали причины, по которым тот был изгнан. 

Следом за католиками явились иудеи. Несмотря на разгром Хазарского каганата, в Киеве даже существовала большая иудейская община. И они сочли возможным явиться к князю. 

«Услышав об этом, пришли хазарские евреи и сказали: "Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого Бога Авраамова, Исаакова и Иаковля". И спросил Владимир: "Что у вас за закон?". Они же ответили: "Обрезаться, не есть свинины и заячины, соблюдать субботу". Он же спросил: "А где земля ваша?". Они же сказали: "В Иерусалиме". А он спросил: "Точно ли она там?". И ответили: "Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам". Сказал на это Владимир: "Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?"». 

Возможно вопрос князя Владимира иудеям о том, где страна их, может показаться достаточно странным, ведь речь шла о религии. Но он был для князя, который заботился о своем государстве, вполне естественным и достаточно важным. И после ответа-признания иудеев в том, что они рассеяны по миру за грехи свои и что Господь прогневался на них, князь закончил с ними разговор. И, в отличие от других религий, к ним впоследствии не посылались посольства. 

Последним прибыл посланный греками философ, представляющий православное христианство. Он развернул перед Владимиром масштабную мировоззренческую картину, который завершил рассказом о Страшном Суде, пояснив, что если князь хочет быть с теми, кому хорошо, то следует сделать свой выбор, в котором все зависит от самого человека: 

«И, сказав это, философ показал Владимиру завесу, на которой изображено было судилище Господне, указал ему на праведных справа, в веселии идущих в рай, а грешников слева, идущих на мучение. Владимир же, вздохнув, сказал: "Хорошо тем, кто справа, горе же тем, кто слева". Философ же сказал: "Если хочешь с праведниками справа стать, то крестись". Владимиру же запало это в сердце, и сказал он: "Подожду еще немного", желая разузнать о всех верах. И дал ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою».

Можно ли мы ему доверять этому рассказу летописца? Кто-то сочтет его байкой, но есть аргументы в защиту истинности этого эпизода. Одним из них является посольство иудеев, о котором вряд ли было сказано, если бы это было выдумкой. Иудеи уже с конца Х – начала ХI века повсеместно сходят с политической арены, в летописи представлено воспоминание о неком действительно состоявшемся контакте, характерном именно для конца Х века. 

Несмотря на то, что речь греческого философа, естественно, писана по книгам, и никто ее не донес дословно в том виде, в котором она была, в рассказе важна реакция самого князя Владимира на картину Страшного Суда, которая напоминает реакцию болгарского князя Бориса, принявшего христианство столетием ранее. Он тоже был подвигнут на решение созерцанием адских мук и райского блаженства. Возможно, подобный параллелизм – отражение реального события. 

Далее летопись рассказывает о княжеских посольствах. Тут тоже встречается неоднозначное отношение историков: некоторые считают, что они категорически не могли состояться, другие же полагают, что они реально существовали. 

Вот как рассказывает об этом летопись: 

«В год 6495 (987). Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: "Вот приходили ко мне болгары, говоря: "Прими закон наш". Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала мира, о бытии всего мира. Мудро говорят они, и чудно слышать их, и каждому любо их послушать, рассказывают они и о другом свете: если кто, говорят, перейдет в нашу веру, то, умерев, снова восстанет, и не умереть ему вовеки; если же в ином законе будет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы посоветуете? что ответите?". 

И сказали бояре и старцы: "Знай, князь, что своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь поистине все разузнать, то ведь имеешь у себя мужей: послав их, разузнай, у кого какая служба и кто как служит Богу". И понравилась речь их князю и всем людям; избрали мужей славных и умных, числом десять, и сказали им: "Идите сперва к болгарам и испытайте веру их". 

Они же отправились, и, придя к ним, видели их скверные дела и поклонение в мечети, и вернулись в землю свою. И сказал им Владимир: "Идите еще к немцам, высмотрите и у них все, а оттуда идите в Греческую землю". Они же пришли к немцам, увидели службу их церковную, а затем пришли в Царьград и явились к царю. Царь же спросил их: "Зачем пришли?". Они же рассказали ему все. Услышав это, царь обрадовался и в тот же день сотворил им почести великие. На следующий же день послал к патриарху, так говоря ему: "Пришли русские разузнать о вере нашей, приготовь церковь и клир и сам оденься в святительские ризы, чтобы видели они славу Бога нашего". Услышав об этом, патриарх повелел созвать клир, сотворил по обычаю праздничную службу, и кадила взожгли, и устроили пение и хоры. И пошел с русскими в церковь, и поставили их на лучшем месте, показав им церковную красоту, пение и службу архиерейскую, предстояние дьяконов и рассказав им о служении Богу своему. Они же были в восхищении, дивились и хвалили их службу. И призвали их цари Василий и Константин, и сказали им: "Идите в землю вашу", и отпустили их с дарами великими и с честью. 

Они же вернулись в землю свою. И созвал князь бояр своих и старцев, и сказал Владимир: "Вот пришли посланные нами мужи, послушаем же все, что было с ними", - и обратился к послам: "Говорите перед дружиною". Они же сказали: "Ходили в Болгарию, смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и глядит туда и сюда, как безумный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали - на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, - знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать". 

Сказали же бояре: "Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей". 

И спросил Владимир: "Где примем крещение?". Они же сказали: "Где тебе любо"».

Отправить послов, чтобы проверить услышанное – вполне естественный шаг для князя. И решающим в этом посольстве была фраза «разузнай, у кого какая служба и кто как служит Богу», так как учить можно по разному, а вот как служат, как реально исполняют эти законы – должно были показать, где заключается истинная вера. 

И возвратившись, послы однозначно высказались в пользу веры православной. Здесь нужно заметить один возможно промыслительный момент, что буквально через год после того как послы князя Владимира посетили богослужение в Святой Софии, произошло сильное землетрясение в Константинополе, храм Святой Софии обрушился, и богослужений с тех пор там не было много лет, до того как закончилось его восстановление. Богослужение в Святой Софии настолько потрясло послов, что они «и не знали - на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, - знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах» и просили они с дерзостью князя отпустить их туда, потому что «человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать». 

Однако и тут князь Владимир не принимает окончательного решения и только созвав бояр и поставив перед ними вопрос о вере, он принимает решение. 

Именно бояре привели важнейший для князя аргумент: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей». И это показывает, насколько личный пример жизни княгини Ольги был важен для ее потомков и каким уважением она пользовалась, несмотря на то, что приняла непопулярное для язычников решение стать христианкой, и насколько важна ее роль в принятии Русью Православия. 

Далее летопись описывает поход князя Владимира на Херсонес: 

«И когда прошел год, в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко из города. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: "Если не сдадитесь, то простою и три года". Они же не послушались его, Владимир же, изготовив войско свое, приказал присыпать насыпь к городским стенам. И когда насыпали, они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял. И вот некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, написав на ней: "Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока". Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: "Если сбудется это, - сам крещусь!". И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались».

До сих пор нет ясного представления исторической науки о значении херсонесского похода. Причины непонятны, если учитывать, что князь Владимир только что согласился принять греческую веру, и вдруг ни с того ни с сего направляется войной против того самого греческого народа, греческого царства, веру которого захотел принять. Строились самые разные гипотезы. 

Одна из них говорит о том, что согласно «Повести временных лет», Владимир, захватив Корсунь, потребовал у византийских императоров сестру в жёны, угрожая пойти на Константинополь. Te согласились при условии его крещения. Когда Владимир принял это условие, императоры уговорили Анну отправиться к князю Владимиру: 

«Владимир вошел в город с дружиною своей и послал к царям Василию и Константину сказать: "Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу". И, услышав это, опечалились цари, и послали ему весть такую: "Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя". 

Услышав это, сказал Владимир посланным к нему от царей: "Скажите царям вашим так: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи". И рады были цари, услышав это, и упросили сестру свою, именем Анну, и послали к Владимиру, говоря: "Крестись, и тогда пошлем сестру свою к тебе". Ответил же Владимир: "Пусть пришедшие с сестрою вашею и крестят меня". И послушались цари, и послали сестру свою, сановников и пресвитеров». 

Была и другая версия причин этого похода. 

Конечно, летописный рассказ далек от четкой хронологии и документального изложения событий, но в нем очень четко расставлены важные акценты в отношении принятия князем Владимиром решения о крещении. Одним из ключевых моментов является вопрос, заданный князем при завершении совета со старейшинами: «Где примем крещение?» Какая разница, где принять крещение, если ты уверовал. Однако князь не мог упустить из виду факт воспринятия этого события дружиной. И если учитывать это обстоятельство, то поход князя Владимира на Корсунь обретает совсем новый смысл. 

Лично для князя Владимира превосходство православной веры над остальными исповеданиями было уже очевидно. Однако великому князю требовалось от кого-то принять священников, вступить в новые взаимоотношения с православной державой, и это могло привести к возникновению зависимости государства, чего Владимир допустить не мог. 

В 987 году в Византийской империи вспыхнула гражданская война, которую развязал военачальник Варда Фока, поднявший бунт. Ни войск, ни денег у императора не было, и в результате он оказался запертым блокадой в Константинополе. На фоне этих событий князь Владимир, зная, что император не сможет прийти на выручку городу, осаждает Херсонес, который в то время являлся ключевым торговым центром всего Северного Причерноморского региона. И не имея достаточных сил для борьбы с Фокой, Василий отправил Владимиру просьбу о помощи и пообещал за неё не только обычную денежную выплату, но и руку своей сестры Анны. Владимир послал в Византию дружину из 6000 человек и мятеж был подавлен. 

Необходимо отметить, что в византийской политической традиции выдача византийских принцесс замуж за иностранцев, а тем более за язычников, была категорически запрещена. 

Императором Константином VII Багрянородным был написал трактат «Об управлении империей», в котором выразил отношение правителей Византии к династическим бракам: 

«Если когда-либо народ какой-нибудь из этих неверных и нечестивых северных племен попросит о родстве через брак с василевсом ромеев, то есть либо дочь его получить в жены, либо выдать свою дочь, василевсу ли в жены или сыну василевса, должно тебе отклонить и эту их неразумную просьбу […] Поскольку каждый народ имеет различные обычаи, разные законы и установления, он должен держаться своих порядков, и союзы для смешения жизней заключать и творить внутри одного и того же народа». 

Византийцы очень блюли свой политический авторитет и ни под какими предлогами, только в крайне редких случаях, и то когда положение было безвыходным, соглашались выдать какую-то из принцесс за иностранного государя. Анна же была принцессой «багрянородной», то есть рожденной во дворце, когда ее отец уже был императором. Это было редкое явление. 

Статус «багрянородного» был высшим в византийском политическом сознании. Большинство императоров не были багрянородными. Император Василий вынужден был согласиться, потому что помощи искать ему было больше негде, однако и тут он попытался спасти ситуацию, отговариваясь, что невозможен брак христианки с язычником. Он надеялся, что из-за свадьбы князь Владимир не захочет принимать христианство. Однако князь Владимир ответил, что он уже решил креститься. И после этого Анна была отправлена в Херсонес. 

Версия о том, что император Василий отказался выдать принцессу Анну и князь Владимир пошел на Херсонес, чтобы заставить его исполнить обещанное, выглядит достаточно нереальной, потому что в это время византийский император был зависим от русского князя и единственной его военной силой на тот момент был отряд русов. Историческими источниками поддерживается только то основание, что лишь после того, как Анна приехала в Херсонес и было совершено крещение и венчание, князь Владимир отпустил часть своего войска в Константинополь, и эту решающую роль Руси признают абсолютно все исторические источники 

Анна, конечно, не хотела ехать на Русь, и ей, конечно же, было страшно, но в тоже время она понимала, что ей предстоит великая миссия числе и подвиг веры, потому что и «жена спасает мужа», а в данном случае через жену целая страна может уверовать в истинного Бога: 

«Она же не хотела идти, говоря: "Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть". И сказали ей братья: "Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны. Видишь ли, сколько зла наделала грекам Русь? Теперь же, если не пойдешь, то сделают и нам то же". 

И едва принудили ее. Она же села в корабль, попрощалась с ближними своими с плачем и отправилась через море. И пришла в Корсунь, и вышли корсунцы навстречу ей с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате. 

По божественному промыслу разболелся в то время Владимир глазами, и не видел ничего, и скорбел сильно, и не знал, что сделать. И послала к нему царица сказать: "Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же не крестишься, то не сможешь избавиться от недуга своего". 

Услышав это, Владимир сказал: "Если вправду исполнится это, то поистине велик Бог христианский". И повелел крестить себя. 

Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил Владимира. И когда возложил руку на него, тот тотчас же прозрел. 

Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил Бога: "Теперь узнал я истинного Бога". 

Многие из дружинников, увидев это, крестились. Крестился же он в церкви святого Василия, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг; палата же Владимира стоит с края церкви и до наших дней, а царицына палата - за алтарем. 

После крещения привели царицу для совершения брака. Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят - в Василеве, а другие и по-иному скажут».

В Крещении князь Владимир принял имя Василий в честь святителя Василия Великого, по традиции того времени переняв имя правящего византийского императора Василия II, который как бы становился заочным крестным отцом русского князя. 

Династические и межгосударственные связи между Русью и Византией упрочились. 

Князь вернулся в Киев с триумфом, сопровождаемый женой княгиней Анной, константинопольскими и херсонесскими священнослужителями и везя с собой богослужебные книги, иконы, церковную утварь, а также честную главу священномученика Климента Римского для благословения Руси: 

«После всего этого Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсунских с мощами святого Климента, и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе».