«Все дары Бога человеку достойны уважения. Дар слова, несомненно, принадлежит к величайшим дарам»
5 июля 1899 года в Старо-Ладожском Успенском монастыре преставилась схимонахиня Елисавета (Шахова). Ученица святителя Игнатия (Брянчанинова), поэтесса, духовная писательница, биограф игумении Старо-Ладожского монастыря старицы Евпраксии и игумении Бородинской обители Марии (Тучковой), дальняя родственница И.С. Тургенева, образ которой стал прототипом Лизы Калитиной в тургеневском «Дворянском гнезде», она уже в юном возрасте была известна широкому кругу читателей, но по влечению сердца выбрала монашеский путь.
Под руководством духовного отца и опытной в духовной жизни старицы дарованные матери Елисавете таланты раскрылись и приумножились на пути монашеском, и, хотя ее произведения остались почти неизвестны, ее творческое наследие достаточно велико и разнообразно и включает не только стихи, но и прозу, биографические очерки, публицистику, переводы.
Оставив небольшой автобиографический очерк, мать Елисавета приоткрыла свой жизненный путь и духовное становление.
Родившись в обедневшей дворянской семье, Елисавета получила домашнее воспитание и образование под руководством своих родителей и старшей сестры. В семье много читали, преимущественно, вслух из-за того, что мать Лизы потеряла зрение. Под влиянием прочитанного Лиза рано начинает писать стихи.
Вот как она сама вспоминает о своем детстве:
«Оба мои родителя были любителями литературы – чтения из-за слепоты матери по вечерам проходили вслух. Еще в раннем моем детстве бессмертный наш поэт Пушкин, нося меня, трехлетнего младенца, на руках, вместе с князем П.А. Вяземским говаривал моему отцу: "В больших глазах Вашей малютки светится огонек поэтического вдохновения".
С 6–7 лет я твердила наизусть "Кавказского пленника" и "Бахчисарайский фонтан" и декламировала первые главы "Евгения Онегина". С 10 лет я начала писать стихи под строй поэзии Пушкина и Жуковского».
После смерти отца семья жила в очень стесненных обстоятельствах. В одно из посещений другом семьи М.П. Ждановым тетрадь со стихами юной поэтессы попала на глаза гостю, и он с разрешения матери Лизы показал ее своим знакомым, в том числе и председателю императорской Российской академии А.С. Шишкову.
В результате Академией была издана брошюра «Опыты в стихах 15-летней девицы Елисаветы Шаховой 1837 года», а самой юной поэтессе была присуждена золотая медаль, которую девочка попросила заменить денежной премией ввиду очень тяжелого материального положения семьи. В следующем году была издана книга ее стихов.
Многие лица из творческой интеллигенции поддержали творчество юной поэтессы, и особы из высшего общества желали лично познакомиться с девушкой и приглашали ее к себе; особое покровительство ей оказывала княгиня Юсупова, не желавшая, чтобы юная девушка публиковалась: «Не хочу, – настаивала княгиня, – чтоб о моей любимице сèрдца в печати говорили так и сяк».
После ее смерти Елисавета вместе с семьей решает переехать в Москву, желая уединенной жизни и испытывая недостаток материальных средств для жизни в столице. Многие осудили ее удаление от творческой деятельности, приезжали к ней, уговаривая вернуться, предрекая блестящее будущее, но у девушки уже сформировалось проявившееся с первых ее стихов влечение к монашеской жизни.
Часто задавая себе вопрос о том, какой же ее путь, она выражала свое стремление в стихах, например в стихотворении «Вопрос без ответа»:
«Скажите мне – поэт ли я?
Мне мало первых убеждений;
Боюсь, боюсь небытия
Моих сердечных вдохновений.
Зачем заглядывает ум
В тайник святыни мирозданья
И дерзко мнит в свободе дум
Воспрянуть даром прорицанья?
И – презирает жизни шум…»
Непонятая многими, под распространяемые разнообразные слухи о странном поведении юной поэтессы она поступила в монастырь, где и познакомилась со своим духовным руководителем, мудро наставлявшим ее по пути спасения души, сочетавшему монашескую аскезу с поэтической и творческой деятельностью.
«В Москве любители просвещения, узнав, что я живу в семейном уединении, удалившись от общества, сами поискали меня и открыли мне новые горизонты. Но в самый расцвет всех надежд на земное счастье я услышала в ночном молении пред чудотворною семейною иконою Спаса Нерукотворенного чудный глас с евангельскими словами: "Приидите ко мне вси труждающиеся и обременении, и Аз упокою вы".
Я поняла это в смысле Промысла Божия, указывающего мне вступить в монастырь. Я решилась повиноваться гласу Божию и поступила в Спасо-Бородинский монастырь к знакомой игумении именитой Марии (Тучковой), где и провела три года новоначалия до посещения этой обители архимандритом Игнатием (Брянчаниновым). Он нашел меня в тяжком состоянии искушения унынием до отчаяния в Бытии Божием. Я воскресла духом от вдохновенной беседы этого великого аскета-священноинока и была им принята под руководство».
Вероятно, это искушение было вызвано в том числе и тем, что юная подвижница испытывала, с одной стороны, потребность в поэтическом выражении своих чувств и одновременно – сомнения в совместимости поэтического творчества с пребыванием в монастыре.
Юная подвижница всем сердцем доверилась своему духовному руководителю. Преподав первые наставления о духовной жизни и разрешив внутренние сомнения девушки, святитель Игнатий по истечении некоторого времени, в период которого он вел переписку с новой ученицей, вызвал юную послушницу из Бородинской обители в Петербург в Сергиеву пустынь, где она, живя со своей матерью, занималась переводами «Деяний семи Вселенских Соборов» из книги «История христианства» аббата Флери и выстраивала фундамент своей духовной жизни под наблюдением святителя.
А через год по благословению святителя Игнатия послушница Елисавета переходит в Старо-Ладожский монастырь под руководство его ученицы духовно опытной старицы монахини Августы (Козьминой), где, по ее воспоминаниям, она четырнадцать лет «занималась чтением и списыванием с древних рукописей св. Отцов по церковному и русскопечатному шрифту».
Возможно, о своем жительстве с духовной матерью она написала в своем стихотворении «Вечный союз»:
Здесь дружба есть благоуханье
Священной ангельской любви,
Двух душ святое сочетанье:
В ней нет волнения в крови,
Ее приливов и отливов,
Нет себялюбия клейма –
Мы любим в друге без порывов
Опору сердца и ума!
Любви условие святое:
Единство мыслей, чувств – оно
Не есть пристрастие пустое
И не на время нам дано.
Когда внезапностью случайной
Судьба разрознит две души,
Друг с другом слиты связью тайной,
Они сретаются в тиши
Уединенного молчанья
И торопливо в этот час
Невыразимого свиданья
Спешат накопленный запасВседневной жизни впечатлений
Друг другу чудно передать,
Чтоб вместе несколько мгновений
Прожить, вздохнуть и пострадать…
Для них не нужно разговора
При встрече для обмана слов:
Довольно брошенного взора –
И на вопрос ответ готов.
Одна помыслит, а другая
Ту мысль заканчивает вдруг,
И, безусловно, с уст сбегая,
Бывает речь одна у двух!
Так! Эта близость единенья,
Двух душ Божественный союз –
Залог бессмертного общенья,
Святее всех священных уз.
Кольцами цепи укрепленных,
Всегда влачимых по земле,
Четою узников, сцепленных
Венцом колючим на челе…
В начале 60-х годов произошел конфликт в отношениях монахини Августы с начальством Старо-Ладожского монастыря, и святитель Игнатий благословил своих духовных дочерей искать новое место для прохождения монашеского пути.
Попечение о них святитель поручает своему единомысленному собрату и ученику игумену Антонию (Бочкову), духовному писателю и поэту, особенно после своего отъезда на Кавказскую кафедру.
Но на протяжении всей своей жизни связь между матерью Елисаветой и святителем Игнатием не прекращалась: они вели постоянную переписку, посвященную как духовной жизни, так и творческой деятельности.
Объездив достаточно много обителей, почти не имея средств к существованию, послушница Елисавета со своей духовной матерью прибыла в Тверской Рождественский монастырь, где они были радушно приняты игуменией Марией (Игнатьевой), которая, как напишет в своей «Автобиографии» Елисавета, «совершенно успокоила у себя». Здесь в 1863 г. по благословению святителя Игнатия Елисавета (Шахова) приняла постриг в мантию с именем Мария.
В этот период времени Елисавета (Шахова) вновь начинает публиковать свои произведения: в 1860 году она печатается в журнале «Странник», где публикует жизнеописание схиигумении Старо-Ладожского Успенского монастыря Евпраксии, а в 1862 г. – стихотворные переложения песнопений пасхальной утрени.
После принятия монашества в течение, примерно, десяти лет она опубликует только жизнеописание игумении Марии (Тучковой).
Однако стихи писать она не прекращает. В 1865–1869 годах, помимо духовной переписки, между монахиней Марией и игуменом Антонием идет так называемая «стихотворная» переписка, которую в дальнейшем мать Мария объединит в цикл «Поэтический телеграф».
В этот период времени поэтическое творчество монахини Марии достигает глубины и содержательности и наполнено аскетическим вдохновением.
Тяжело переживая кончину своего духовного руководителя и отца, монахиня Мария, сподвигаемая к этому игуменом Антонием (Бочковым), пишет стихотворение, которое посвящает святителю:
Был в древности святой Игнатий:
Он в сердце Господа носил
И за своих духовных братий
Святую душу положил.
Перед толпою разъяренной
Он в ожидании зверей
Молился, кроткий и смиренный,
Не за себя, а за людей,
За тех, для коих сумасбродством
Казалась вера во Христа,
Кто почитал одним юродством
Святое знаменье креста…
Был между нас другой Игнатий…
Он далеко теперь от нас,
Но сердце благодарных братий
К нему стремится в этот час.
И он злословия цепями
Когда-то весь опутан был,
И на него неслись зверями
Пособники враждебных сил.
Но, встретив их душою твердой,
Он шагу им не уступил
И велиара замысл гордый
Своим смирением победил.На берег Финского залива,
На разоренные места,
Принес всемирное он диво –
Сиянье Божьего креста.
И в неустанной с миром битве
Обитель спешно воздвигал,
И, отдыхая лишь в молитве,
Мирских отличий не искал.
И процвела сия пустыня,
И зеленеет яко крин,
И будет в век она, как ныне,
Хранима Господом Самим.
Он Сам в Своем благоволенье
Воздвиг потребное к тому,
И возвеличил во смиренье,
И крепость духа дал ему.
Он Сам его благословляет
И ограждает от всего;
От нас же только Он желает
Одной молитвы за него.
Да вознесется ж голос братии
В сей благознаменитый час,
И да хранит святой Игнатий
Сего Игнатия для нас!..
Вскоре матери Марии предстояло пережить кончину и двух других своих духовных наставников: матери Августы и игумена Антония.
Помимо творческой, с 1863 по 1871 годы монахиня Мария занималась педагогической деятельностью, о чем подробно пишет в «Автобиографии»:
«По пострижении моем в мантию с наречением Марией 1863 года назначила меня начальницею монастырского училища девиц духовного звания. Воспитательно-учебное дело мое шло с таким успехом в течение шести лет, что обратило на меня внимание всего тверского общества и было доведено до сведения государыни императрицы Марии Александровны.
В 1868 году я была переведена по вызову начальника Северо-Западного края митрополита Иосифа (Семашко) наставницей Виленского Марининского монастырского училища для дочерей служащих в крае православных чиновников и священников».
По указу императрицы Марии Александровны, особо благоволившей к ней, монахиня Мария была назначена начальницей Покровской общины милосердия и переехала в Петербург. Однако суета столицы тяготила аскетически настроенную монахиню.
В 1873 г. из-за ухудшившегося состояния здоровья она просит отпустить ее на покой и возвращается в Старо-Ладожский Успенский монастырь, где, поселившись в собственном доме, подвизается до последних дней своей земной жизни.
Как затем мать Мария напишет в своей «Автобиографии», она «свободнее стала заниматься духовною литературой».
В 1877 г. мать Мария издает поэму в драматической форме на библейский сюжет – «Юдифь».
В 1877–1878 гг. в журнале «Вестник народной помощи» вновь появляются ее стихи и публицистические статьи. Вплоть до 1890 г. ее публицистические статьи, беседы на духовные темы, жития святых, повести, стихи публикуют журналы «Мирской вестник», «Благовест», «Чтение для солдат», газеты «Варшавский дневник», «Новороссийский телеграф», а также издаются отдельными брошюрами.
Вот только некоторые из статей, которые были опубликованы в этот период: жизнеописания святых Стратилатов Андрея, Феодора, Саввы; жизнеописание святого Иоанна Воина; «На страже у Гроба Господня»; «Мария, пустынница Олонецкая»; беседы: «Великий пост – духовный мост»; «Беседа о разуме и откровении»; «О сверхъестественных явлениях» и другие.
Все свои поэтические произведения писательница подписывала, преимущественно, своим мирским именем, а публикации на духовные темы – монашеским.
В 1896 г. монахиня Мария приняла схимнический постриг с именем Елисавета. Скончалась схимница 5 июля 1899 г. и была погребена в Старо-Ладожском Успенском монастыре.
Всю свою жизнь чтила заветы своих духовных наставников и в своей творческой деятельности до последней строчки старалась исполнить слова, написанные святителем Игнатием (Брянчаниновым) в одном из писем к игумену Антонию (Бочкову):
«Все дары Бога человеку достойны уважения. Дар слова, несомненно, принадлежит к величайшим дарам. Им уподобляется человек Богу, имеющему Свое Слово. Слово человеческое подобно Слову Божию постоянно пребывает при отце своем и в отце своем – уме, будучи с ним едино и вместе отделяясь от него неотдельно… Божественная цель слова в писателях, во всех учителях, а паче в пастырях – наставление и спасение человеков: какой же страшный ответ дадут те, которые обратили средство назидания и спасения в средство развращения и погубления!» (51 (113, 20)).
Жизнь схимонахини Марии явила собой яркий пример того, как Господь раскрыл и преумножил таланты, для служения Ему и ближним через предание себя воле Божией – монашескую жизнь под руководством духовного отца и опытных наставников.
Источник: Монастырский вестник
