О благодарении и славословии Бога

Когда один из прокаженных, по получении исцеления, возвратился к Господу, громким голосом прославляя Бога, пал к ногам Спасителя, принося Ему благодарение и славословя Его, тогда Господь сказал: «не десять ли очистишася? да девять где? како не обретошася возвращшеся дати славу Богу?» (Лк. 17:17–18). 

Слова эти имеют глубокий смысл. Богочеловек, по человечеству Своему, искал не Своей славы от человеков: искал, чтоб ими, во благо их, почитаем был должным образом Бог. Те, которые расположены были к истинному богопочитанию, о чудо! обретали Бога, прикрывшегося человечеством, обретали Спасителя и в Нем спасение свое. Отвергли Спасителя те, которые в душе своей отвергли первоначально Бога. Господь сказал возненавидевшим и хулившим Его иудеям: «аще Бог Отец ваш бы был, любили убо бысте Мене: Аз бо от Бога изыдох. Иже есть от Бога, глаголов Божиих послушает: сего ради вы не послушаете, яко от Бога несте» (Ин. 8:42, 47).

Благодарность – редкая добродетель между человеками. К несчастью, слышится и слышится между нами торжественный возглас, сопровождаемый торжественным хохотом: «я сорвал то и то с того-то!» Этим возгласом выражается страшная испорченность души. 

Что значит этот возглас? Он знаменует, что извлечено благодеяние лестью, притворством и другими подобными средствами, что лицо, подчинившееся обману и оказавшее благодеяние, подвергается наруганию за самое благодеяние свое. В некоторых телесных недугах замечается необъяснимое своенравие. Это своенравие существует и в недугах душевных. Часто благодеяния посевают в облагодетельствованном к благодетелю чувство непримиримой, исступленной ненависти. Так часто встречается эта противоестественная странность, что по ней образовалась народная пословица: «не скормля, не споя, не наживешь врага». Силен яд греха, которым мы отравлены; зараженные им человеки способны ненавидеть не только своих благодетелей – человеков, способны ненавидеть Бога. Доказали они это многочисленными опытами.

Вражда к Богу выражается пренебрежением заповедей Божиих, жительством по своей воле и по своему разуму. Спаситель сказал: «не любяй Мя, словес Моих не соблюдает» (Ин. 14:24). 

Отчего мы пренебрегаем заповедями Божиими? Отчего мы забываем Бога? Отчего мы не знаем Его? Оттого, что не размышляем ни о Боге, ни о себе, проводим жизнь легкомысленно, занимаясь одною суетностью. Видимая тварь возвещает всемогущего, всеблагого, премудрого Бога; возвещаем Его и мы собою. Мы, без произвола и сознания нашего, получили бытие и все способности души и тела, все средства к существованию вещественному и к образованию нашего духа. 

Ничего не делаем мы из ничего: делаем из приуготовленных средств; самая способность делать вложена в естество наше, а отнюдь не приобретенная нами. Мы обстановлены вне и внутри себя причинами к размышлению о Боге, к благодарению Его. Священное Писание и писания святых отцов открывают нам необозримую многочисленность и знаменательность благодеяний Божиих к человечеству, возбуждающих нас к благодарению Бога. Благодарение Бога имеет свое особенное свойство: рождает и усиливает веру, приближает к Богу. Неблагодарность и забвение Бога уничтожают веру, удаляют от Бога. Апостол говорит, что истинно верующие во Христа «укоренени и наздани в Нем, и извествовани верою, избыточествующе в ней благодарением» (Кол. 2:7).

По существенной душевной пользе, доставляемой человеку благодарением Бога, Бог заповедал нам тщательно упражняться в благодарении Его, возделывать в себе чувство благодарности к Богу. «О всем благодарите», – говорит Апостол; он объявляет: «сия бо есть воля Божия о Христе Иисусе в вас» (1Сол. 5:18).

Святой Апостол, сказав, что возвещаемая им воля Божия о благодарении за все есть воля Божия о Христе Иисусе, выразил этим следующее: «Новозаветное заповедание благодарения – таинственно, духовно, божественно; оно истекает из таинства вочеловечения Христова и основывается на этом таинстве». 

Богочеловек провел земную жизнь Свою в лишениях и скорбях. Этим Он освятил лишения и скорби истинно верующих в Него, возвысил земные лишения и скорби превыше земного благоденствия. В последнем Он не принял участия. Заповедь о благодарении чужда плотского мудрования: она понимается единственно духовным разумом; она совершается при свете духовного разума. Плотское мудрование если и благодарит когда, то благодарит за одни вещественные благодеяния; при искушениях оно приходит в смущение; оно ропщет и хулит; заповедь Божия заповедует благодарение за все, за самые скорби. 

Заповедует она благодарение за скорби как за часть Христову; заповедует благодарение за благоденствие и благополучие как за снисхождение Божие к немощи нашей. «Иисус, да освятит люди Своею кровию, вне врат пострадати изволи. Темже да исходим к Нему вне стана, вне обычая мира сего, поношение Его носяще: не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем» (Евр. 13:12–14). «Вам даровася, еже о Христе, не токмо еже в Него веровати, но и еже по Нем страдати» (Флп. 1:29). 

Дару естественно последует благодарение. Если скорби о Христе суть дар Божий, даруемый Богом истинному христианину, то христианин обязан благодарением за скорби опытно доказать свое христианство, должен исповедать и принять дар Божий благодарением за дар. 

Благодарением укрепляется вера, открываются глубокие таинства христианства, вводится в душу обширное и ясное богопознание действием благодатного мира и духовного утешения, которые бывают непременным последствием благодарения. 

«Уста, постоянно благодарящие, – сказал великий отец, – приемлют благословение от Бога; в то сердце, которое пребывает в благодарении, вселяется Божественная благодать. Благодати предшествует смирение; наказанию предшествует самомнение. Сердце, непрестанно стремящееся к благодарению Бога, привлекает в себя благодать; мысль ропота, непрестанно движущаяся в сердце, навлекает душе искушение (1). Благодарение приемлющего дары поощряет Дающего дары к подаянию еще других даров, больших, нежели первые. Дары только тогда остаются без приумножения, когда нет за них благодарения. Часть безумного мала пред очами его» (2). 

Подобно приведенному нами Отцу рассуждают все Отцы Православной Церкви. Они наставляют благодарить Бога за все, случающееся в жизни, и приятное и горестное (3). Вера научает нас, что все, совершающееся над нами, совершается по всеблагому и премудрому Промыслу Божию к существенной нашей пользе (4). Вера таким образом руководит к благодарению Бога, и от благодарения усугубляется вера. По убеждению ума мы начинаем благодарить, благодарением возбуждается убеждение сердечное.

Только тот, кто проводит земную жизнь как странник по образу мыслей, по сердечному ощущению, по истекающей из них деятельности, может непрестанно славословить и благодарить Бога. Имел это ощущение святой Давид; дано было ему это ощущение Святым Духом, и воссылал он славословие и благодарение Богу из глубины души, объят и упоен был славословием и благодарением. 

«Благослови душе моя Господа, – говорит вдохновенный Давид, – и вся внутренная моя имя святое Его. Благослови душе моя Господа, и не забывай всехь воздаяний Его» (Пс. 102:1–2). «Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим, повем вся чудеса Твоя» (Пс. 9:2). «Вознесу Тя, Боже мой, Царю мой, и благословлю имя Твое в век и в век века. На всяк день благословлю Тя, и восхвалю имя Твое в век века» (Пс. 144:1–2). В причину славословия Бога святой Давид выставляет бесконечное величие Бога: «велий Господь и хвален зело, и величию Его несть конца» (Пс. 144:3). 

Величие Бога усмотрел Давид из дел Божиих: «Господи Боже мой, возвеличился еси зело, одеяйся светом, яко ризою, простираяй небо яко кожу: основаяй землю на тверди ея» (Пс. 103:1–2, 5 и пр.). Видимая тварь очень справедливо может быть названа одеждою Бога; невидимый Бог, облеченный в эту одежду, видится: «в велелепоту облеклся еси» (Пс. 103:1). 

Великолепна видимая нами природа! Проповедует бытие Бога, проповедует она всемогущество, премудрость, благость Божии. И громадные создания, и создания мельчайшие имеют свои законы; открытие частицы этих законов служит славою для ума человеческого, который должен сознаться, что открытое им ничтожно пред не открытым. 

Открыта малейшая доля того, что возможно было открыть при ограниченных способностях человека; бесчисленное множество осталось сокрытым; бесчисленное множество сокрытого не может быть открытым по невозможности открытия. Человеческий ум, измеривший и исчисливший пути планет в необъятном поднебесном пространстве, останавливается в недоумении пред ничтожною травкою, небрежно попираемою ногами. Он не может объяснить, в чем заключается жизнь этой травки, какие соки она тянет корнем своим из земли, как и чем разлагаются эти соки, дают произрастениям различные виды, различные запахи, различные цвета, различные вкусы. 

Что значит луч солнечный? Что за явление – электричество? Подобных вопросов можно предложить бесчисленное множество. Мы видим действие; действие свидетельствует о существовании законов; законы закрыты от человеческого ума непостижимостью. И открытые законы, и открытое существование законов, превысших постижения, составляя труд и славу человеческого ума, свидетельствуют ясно, что они произведены и установлены высочайшим Умом. Необъятен этот Ум, потому что произведение его – природа – необъятно. «Возвеличишася дела Твоя Господи, вся премудростию сотворил еси» (Пс. 103:24); одно безумие и сумасбродство могут провозглашать, что твари, существующие по мудрейшим законам, суть произведения случая, произведения безумия. Дела Ума оклеветываются в безумии безбожниками, хвалящимися умом своим, когда они откроют какой-либо закон из тех законов, составление которых они приписывают безумному случаю. Что может быть бессмысленнее клеветы, которая противоречит сама себе?

Величие дел Божиих, созерцаемое в видимой природе, приводит к славословию Бога: «род и род восхвалят дела Твоя, и силу Твою возвестят. Великолепие славы святыни Твоея возглаголют, и величие Твое поведят» (Пс. 144:4–6). «Еже возможно разумети о Бозе, Бог явил есть им. Невидимая бо Его, от создания мира творенми помышляема, видима суть, и присносущная сила Его и Божество, во еже быти безответными» (Рим. 1:19–20) всем, не познавшим и не признавшим Бога из созерцания видимых тварей. Видимая природа направлена в служение нам: направлены в это служение светила небесные, воздух и множество других газов, земля, моря, реки, животные, произрастания, металлы, минералы. 

О странник земной! Взгляни на природу, на эту гостиницу и странноприимницу, в которую ты помещен на кратчайший срок, на срок земной жизни, – взгляни на нее из чистоты ума, образуемой добродетельною жизнью и устранением себя от жизни скотоподобной; взгляни на обилие благ, которыми ты обставлен! От такого воззрения естественно душа исполняется благодарения Богу. Это совершилось со всеми, созерцавшими природу из настроения, доставляемого христианскою жизнью. Предрек о них пророк: «Память множества благости Твоея отрыгнут, и правдою Твоею возрадуются. Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив: благ Господь всяческих, и щедроты Его на всех делех Его. Да исповедятся Тебе, Господи, вся дела Твоя, и преподобнии Твои да благословят Тя» (Пс. 144:7–10).

Увидеть Бога, ясно видимого в видимой природе, воздать Ему поклонение, славословие, благодарение предоставлено всем человекам; увидели Его весьма немногие: увидели Его те, которые не отъяли у себя способности к зрению рассеянною, чувственною жизнью, принятием ложных мыслей, которые не вступили под руководством этих пагубных руководителей в ложное направление и ложную деятельность, решительно враждебные Богу, отвергающие Бога в разнообразных формах отвержения. Бог, по бесконечной благости Своей, явился человекам еще иначе, явился несравненно ближе, чтоб они приблизились к Нему, усвоились Ему, соединились с Ним, обрели в Нем спасение свое и блаженство, освободясь от погибели и вечного бедствия, в которые низверглись произвольным падением. 

Явился человекам Бог не в великолепном облачении – в видимой природе, – оставаясь впрочем и в этой царственной порфире как превысший всякой объемлемости чем-либо; явился в смиренном образе человека, приняв на Себя человечество, приняв на Себя все немощи наши, последствия нашего падения, кроме греха, причинившего падение. 

Бог явился облеченным в человечество, явился в стране нашего изгнания, провел в ней жизнь Свою, как должно было провести изгнаннику – в лишениях, в скорбях, в гонениях. Окончил Он эту жизнь насильственною смертью на древе крестном. Богочеловек исповедал жизнью и смертью правосудие Божие, которым низвергнуты человеки из рая на землю. Он исповедал виновность человеков пред Богом, потому что исповедание виновности этой было необходимым, единственным условием примирения человеков с Богом. Все, желающие быть истинными христианами, непременно должны исповедать эту виновность, сперва сердечным сознанием, потом устами и словом, наконец, деятельностью или жизнью. Каждый должен взять крест свой и последовать Христу; без этого никто не может быть учеником Христовым.

Христианин приходит в недоумение пред величием благости Божией, созерцаемой в вочеловечении Бога-Слова и в возделанном Им спасении человеков. Созерцанием этим возбуждается обильное славословие и благодарение Бога; созерцанием этим возжигается пламенное усердие к жительству по заповедям Евангелия, к последованию Христу по пути тесному и прискорбному. 

Когда встанет христианин на тесный путь, тогда усматривает он гибельное обольщение, господствующее на пути широком. Когда он вкусит духовное утешение, которым питает Спаситель шествующих по пути скорбному, как питал Он Израильтян манною в пустыне, тогда возгнушается наслаждением плотским и греховным, которым так обилует Египет. 

Неизреченное славословие и благодарение Бога объемлет христианина среди лишений и скорбей его, которыми Промысл Божий устраняет его от сочувствия и порабощения греху, которыми он сопричисляется к сонму последователей Христовых. Не вознес человек таких хвалебных гласов Богу за земное благоденствие свое, какие вознесены святыми мучениками за пытки и казни, которым они подверглись, которыми Бог даровал им запечатлеть исповедание Христа и вступить в теснейшее соединение со Христом. Не раздалось такое славословие и благодарение Богу из великолепных чертогов, из среды роскошных пирований, какие раздавались из убогих хижин иноческих, из среды их лишений и скорбей, какие раздавались за трапезою постников, вкушавших скудный хлеб свой для подкрепления тела в служении душе, охранявшихся от пресыщения, порабощающего душу телу. 

Забывается человеком Бог, забываются Его благодеяния, закрывается великое дело искупления, как густою завесою, плотским мудрованием и плотскою жизнью; открывается все это «распявшему плоть со страстьми и похотьми» (Гал. 5:24). С креста мы способны исповедовать и славословить Бога; в благополучии земном мы способны к отвержению Его.

Братия! Будем возделывать невидимый подвиг благодарения Богу. Подвиг этот напомянет нам забытого нами Бога; подвиг этот откроет нам сокрывшееся от нас величие Бога, откроет неизреченные и неисчислимые благодеяния Его к человекам вообще и к каждому человеку в частности; подвиг этот насадит в нас живую веру в Бога; подвиг этот даст нам Бога, Которого нет у нас, Которого отняли у нас наша холодность к Нему, наше невнимание. 

Помышления злые сквернят, губят человека (Мф. 15:19); помышления святые освящают, животворят его. «Строптивыя помышления отлучают от Бога» (Прем. 1:3); помышления святые приводят к Нему. Из них рождаются слова и дела богоугодные. Приведен был помышлением святым благоразумный прокаженный пред лице Спасителя, воздал Ему хвалу и благодарение, услышал от Него извещение о спасении своем: «вера твоя спасе тя» (Лк. 17:19). 

И мы богоугодными помышлениями, между которыми почетное место принадлежит благодарению и славословию Бога, можем приблизиться к Богу, можем благоугодить Ему заповеданными Им святыми словами и святыми делами, посредством их стяжать живую веру в Бога, живою верою приобресть спасение. Аминь.

(Аскетическая проповедь, гл.44)

* * *

1. Святой Исаак Сирский. Слово 85-е

2. Святой Исаак Сирский. Слово 2-е

3. Преподобный Варсонофий Великий. Ответы 2-й, 6-й и другие

4. Такой взгляд христианина собственно на себя отличается совершенным отличием от так называемого «оптимизма» или учения, что «все в мире идет к лучшему». В противность этому учению Священное Писание утверждает, что все доброе постепенно ослабевает.